«Как давно, мой город любимый, я не видел тебя, не слыхал, не бесе­довал с облаками твоими, не опи­рался о заборы твои. Подобно грустному вечному страннику, ды­ханье твоё я переносил с одного по­лотна на другое, все эти годы я об­ращался к тебе, ты мерещился мне как во сне», — писал в 1944 г. уже всемирно известный художник. Изображение родного и удивитель­но дорогого его сердцу провинци­ального белорусского города Витеб­ска, жизнь в котором казалась ему бесконечно далёкой от серых буд­ней, стало одной из тем творчества Шагала, не оставлявшей мастера до конца дней.

Шагал родился в семье грузчика рыбной лавки на окраине Витебска, в местечке под названием Пескова-тики, населённом в основном еврей­ской беднотой. В прошлом иудеям было запрещено заниматься изобра­зительным искусством: иудаизм яв­ляется иконоборческой религией. Вторая заповедь библейского про­рока Моисея гласит: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже зем­ли». Карьера профессионального художника означала разрыв с рели­гиозной традицией, иногда весьма болезненный.

Образование Шагала началось с изучения Библии, потом он посту­пил в Витебское городское четырёх­классное училище; после его оконча­ния молодому человеку пришлось некоторое время поработать ретушё­ром. В конце концов мать, уступив просьбам сына, отвела его в Школу живописи и рисунка в Витебске. Зи­мой 1906—1907 гг. Шагал отпра­вился учиться в Петербург, раздобыв бумагу о том, что едет с коммерче­ской целью: только так еврей мог по­лучить вид на жительство в столице. Некоторое время он посещал раз­личные художественные школы; его

Марк Шагал. Я и деревня. 1911 г. Музей современного искусства, Нью-Йорк.

Витебск, его жители, их быт, не­затейливый провинциальный пейзаж показаны в дореволюци­онных работах мастера с теплотой и мягким юмором. Определить их стиль непросто, это хорошо чувствуется в одной из самых известных картин. На фоне абстрактной компози­ции из бело-красных полукру­жий выступают два профиля — ослика и мужчины. На втором плане Шагал изобразил деревню. Маленькие неказистые домики, мужчина с косой, женщина, стоя­щая вниз головой, соединяют в себе меткость натурной зари­совки и загадочность символа. Здесь тонко переплелись элемен­ты примитивизма, кубизма и фу­туризма, т. е. художник стремил­ся одновременно к предельной простоте выразительных средств и глубокой сложности содержа­ния. С одной стороны, это раз­мышления о взаимоотношениях личности с миром, а с другой — чудесная детская сказка.

604

педагогами были Николай Констан­тинович Рерих, Лев Самойлович Бакст и Мстислав Валерианович Добужинский. Уже в ранних про­изведениях Шагала появляется ха­рактерный приём его зрелого твор­чества — предметы сдвигаются с привычных мест, и на полотне со­здаётся совершенно особая загадоч­ная атмосфера («Смерть», «Жёлтая комната», 1908—1910 гг.).

Тогда молодой художник ориен­тировался в основном на творчество французских постимпрессионистов, которое было ему знакомо по репро­дукциям. Он всей душой стремился в столицу нового искусства — Париж. «Почвой, в которой были корни мо­его искусства, был Витебск, но моё искусство нуждалось в Париже, как дерево в воде», — вспоминал живопи­сец. Деньги на поездку дал один из поклонников его таланта.